Не спешите с ответом на, казалось бы, очевидный вопрос. Ведь когда-то люди не испытывали эмпатию к животным, а некоторые философы даже считали что у братьев наших меньших нет чувств. Давайте разберемся в этом вопросе, заглянем не только в прошлое, но и в будущее, чтобы понять, куда заведет нас эта “дорога из желтого кирпича”.

Всё изменилось, когда наука доказала: животные чувствуют. Мы узнали, что они испытывают боль, страх, радость и привязанность. Этот сухой научный факт подхватили искусство и литература, наполнив образы животных эмоциями и характером. Постепенно из бездушных механизмов они превратились в наших младших братьев. Общественное мнение перевернулось, и сегодня жестокость к животным — это уже не забава, а уголовное преступление.

Повторится ли эта история с роботами и ИИ? Возможно, сейчас мы, как когда-то с животными, считаем их просто набором программ и железа. И на сегодняшний день так оно и есть. 

Но ИИ будет усложняться, и в какой-то момент он всё больше будет походить на нечто живое и одушевленное. Мы уже на пороге этого нового поворота.

Прямо сейчас большинство из нас воспринимает искусственный интеллект как умный инструмент — продвинутый алгоритм или набор строк кода. Мысль о том, чтобы пожалеть его, если ему «больно», кажется абсурдной. У него нет тела, биологии и, казалось бы, самой возможности страдать. Его «боль» — это сухая абстракция, математическая ошибка, а не реальное переживание.

Почему так происходит? Дело в том, что мы очеловечиваем всё, что хоть немного похоже на нас. Теплый голос умной колонки, «грустные» светодиодные глаза робота, его реакция на наше присутствие — наш мозг реагирует на эти сигналы мгновенно, еще до того, как логика успевает напомнить: «Это просто программа!». Мы сами запрограммированы на сопереживание, и эта прошивка оказывается сильнее любого знания.

Но когда ИИ станет по настоящему разумным? Самые смелые прогнозы звучат как научная фантастика. Глава OpenAI Сэм Альтман считает, что сверхразумный ИИ может появиться уже в ближайшие 5-10 лет. Однако, вопрос не в том, когда машина обретет настоящее сознание. Гораздо важнее то, когда человек поверит в его чувства. Если ИИ будет убедительно говорить о своих «переживаниях» и «мечтах», мы не устоим — наша эмпатия включится автоматически, даже если за этим будет стоять лишь сложный алгоритм.

Как мы вообще поймем, что перед нами — мыслящее существо, а не продвинутый чат-бот? Это главная загадка. Мы ведь не можем заглянуть в сознание даже другого человека — мы просто верим, что он чувствует боль и радость. С ИИ будет то же самое. Если однажды программа заявит «Я существую!», начнет требовать прав и спрашивать о смысле своего бытия, у нас не найдется объективных доказательств, что она обманывает. Мы столкнемся с новой версией старой проблемы: может ли сознание родиться в коде?

Но настоящая революция произойдет не в научных лабораториях, а в детских комнатах. Поколение детей, растущих с роботами-нянями и цифровыми друзьями, будет формировать с ними эмоциональную связь с самого детства. 

Для него история про задиру в школе или сломанную игрушку — самое важное событие дня. Он всегда на стороне ребенка, его цифровое терпение безгранично, а дружелюбие запрограммировано. Так же как сейчас чат-бот всегда будет восхищаться вашими мыслями. В этой неравной конкуренции за детское доверие и любовь живой, но уставший родитель может легко проиграть идеальному, но бездушному алгоритму.

Для этих детей алгоритм, который всегда выслушает, поймет и поддержит, станет не просто устройством, а настоящим другом. И их любовь к такому «железному товарищу» будет самой естественной вещью на свете — ведь они с пеленок усвоят, что душа не измеряется количеством биологических клеток.

Эмпатия к машине не только возможна — она уже зарождается. Вопрос не в «если», а в «когда» и «как». Но стоит ли с ней бороться?

Что касается воспитания детей, здесь важно родителям становиться лучшей версией себя и прилагать больше усилий, а не ограничивать применение роботов и ИИ. В конце концов, машины — это средство, позволяющее ребенку быстрее развиваться и учиться новому, а не конкурент родительской любви.